Re: Your Brains
Jonathan Coulton
Jonathan Coulton
Исполнитель
В 2004 году Джонатан Коултон был техноутопистом. У него была программа для кодирования, но ради развлечения он написал несколько причудливых поп-песен — и по счастливой случайности его пригласили сыграть их на технической конференции. Когда он спел восторженный бридж из «множества Мандельброта» — великолепно сформулированного математического уравнения — публика вскочила на ноги, аплодируя и крича. После этого Коултон посмотрел выступление Лоуренса Лессига, в котором профессор права из Гарварда описал Creative Commons: совместное искусство, загруженное в Интернет и освобожденное от традиционных авторских прав. Когда Коултон вышел на холодный солнечный свет штата Мэн, он вспоминает: "Как будто моя голова горела. Я подумал: черт возьми, что-то происходит!" Внезапно каждый мог публиковать музыку. Используя HTML, MP3 и Paypal, вы можете создать свой собственный лейбл. Подкасты представляли собой радиошоу. Интернет только начал просыпаться, но уже представлял собой творческий клубок, превращающий незнакомцев в сообщество.
Выросший в сельской местности Коннектикута, сын юриста и школьного учителя, Коултон всегда был фанатом песен. Он играл на гитаре и записывал оригиналы на четырехдорожечную кассету. Он был завсегдатаем полуночных кинопоказов группы Pink Floyd «Стена» (над кроватью он повесил шелковистый гобелен с рисунком из кирпичей). И он предпочитал более человечные, основанные на сюжетах поп-музыки: The Beatles, Billy Joel, Steely Dan, Crowded House. В Йельском университете он пел с The Whiffenpoofs. Но как только он закончил учебу, он обнаружил, что заниматься музыкой — это утомительно: в Нью-Йорке 1990-х годов все сводилось к расклеиванию листовок и умолянию друзей заплатить за два дерьмовых коктейля. Вместо этого Коултон получил работу в интернет-компаниях, занимаясь созданием баз данных. Теперь он понял, что появился совершенно новый способ привлечь аудиторию. В 34 года, женатый и имеющий новорожденную дочь, Коултон уволился с основной работы. В 2005 году он запустил проект «Thing-A-Week Project», вызвавший всплеск производительности, который превратил его в культовую фигуру — знаменитого в Интернете, Версия 1.0. Попутно он завоевал репутацию «парня из интернет-музыкального бизнеса», артиста, который напрямую общался со своей аудиторией, обходя неуклюжую, разваливающуюся музыкальную индустрию.
Это была эпоха, когда, как и многие из его самых безумных суперфанатов, я впервые открыл для себя музыку Коултона. Его песни поразили мой крошечный разум: они были одинаково забавными и глубокими, полными игры слов, которая быстро переходила в более глубокие эмоции. У него была непреходящая любовь к характеру, лирический дар, который напомнил мне «Они могли бы быть гигантами» и Пола Саймона, Элвиса Костелло и Эйми Манн. Многие из этих песен были также о зомби и гигантских кальмарах — занудная черта, которая в менее умелых руках могла бы показаться бесполезной. Но привлекательность Коултона заключалась не в отсылках к комиксам (я их почти не читал), а в редком, интимном взгляде на новый ландшафт. У него было несколько специализаций, среди них множество песен о патологиях хороших парней, таких как «Скоро будущее» об обиженном подростке-ботанике и «Skullcrusher Mountain» с точки зрения суперзлодея. Но когда Коултон рассказал историю о снежном человеке, речь шла о невероятно жаркой связи на одну ночь. Когда он пел о шумном пылесосе в магазине, на самом деле речь шла об одиночестве и браке. Если у него и была миссия, то она заключалась в том, чтобы относиться к гик-культуре не как к чему-то экзотическому или глупому, а как к домашнему, знакомому: это было то, чем мы все впитывали.
Прошло десятилетие. Мир изменился, а вместе с ним и Интернет. "Я читал журнал Omni. Я читал журнал Wired. Я знал, что Интернет спасет нас, потому что он соединит нас и освободит", - говорит Коултон. «Все произошло не так». Последний альбом Коултона «Solid State», как и многие другие прорывные альбомы, является продуктом бушующего личного кризиса, который в равной степени связан с созданием музыки и жизнью в Интернете, старением и беспокойством по поводу апокалипсиса. Концептуальный альбом о цифровой антиутопии, это извращенное размышление Коултона об уродливых изменениях в Интернете с 2004 года. В то же время это музыкальная дань уважения его самым ранним фанатам Pink Floyd, рок-опере об искусственном интеллекте. Это тревожный альбом человека, который ищет способ сохранить надежду.
Последний альбом Коултона «Artificial Heart» 2011 года сам по себе был шагом в сторону от откровенного повествования: яростный, эллиптический рок-н-ролльный альбом, созданный в сотрудничестве с Джоном Флансбургом из «Они могут быть гигантами». Когда это было сделано, Коултон почувствовал, что никогда больше не напишет ни песни. В качестве жесткой перезагрузки он прошел курс электронной музыки в нижнем Манхэттене, на котором доминировали 24-летние ребята, сочинявшие сюрреалистические треки танцевальной музыки. Их волны звукового месива и стремительных арпеджио предложили новый путь. Коултон начал экспериментировать со своим звуком, и эти игры с настройкой ручек постепенно превратились в закодированные мемуары о его собственном амбивалентном отношении к будущему.
Заглавный трек «Solid State», который замыкает альбом, является, как Коултон шутит за коктейлями в Бруклине, «обнадеживающим взглядом на то, насколько отстой Интернет». С одной стороны, говорит Коултон, «твердое состояние» — это то, чем была наша культура до появления Интернета: неподвижная, стабильная, но в то же время по существу некоммуникативная. Век цифровых технологий быстро изменил нас: «Теперь мы можем слышать друг друга, и это ужасно». Но эта метафора также касается взаимоотношений между старомодными электронными лампами с их органическими искажениями, которые так трудно контролировать, и современной полупроводниковой электроникой, которая дала нам как цифровые усилители, так и грубую силу мини-компьютеров. Цифровые модели более эффективны и мощны, но они также более ледяные и хрупкие. «Если Интернет — это холодная цифровая структура, то мы — искажение, которое придает ему теплоту». Или, как говорится в самой песне: «Все напутано, так лучше».
В связанном графическом романе, написанном Мэттом Фрэкшеном и нарисованном Альбертом Монтейсом, песни «Solid State» повествуют триповый эпический, психоделический, футуристический рассказ о двух мужчинах, чьи судьбы связаны во времени (и которых, как оказалось, зовут Боб) и богоподобном искусственном интеллекте, который одновременно защищает их и бросает. Это басня, написанная Нилом Стивенсоном/Рэем Курцвейлом/Кевином Келли, действие которой происходит на краю света, большая часть которого находится глубоко внутри города, успокоенного тем, что Коултон называет «милым-милым фашизмом» – запертым, медикаментозным, управляемым машинами – и окруженным сырым, разрушенным апокалиптическим ландшафтом. Графический роман — это история о том, как мы сюда попали.
Тем не менее, песни работают и индивидуально. «All This Time» — это бунтарская песня из глубины зонированного, лекарственного мышления: «Красные для сосредоточения, блюз, чтобы не расстраиваться / Расточители и жалобщики получают то, что получают / Все смотрят, никто меня еще не заметил?» «Brave», мрачное продолжение тех ранних песен о хороших парнях, — это голос тролля, публикующего дерьмо, прямо из 8Chan: «Когда я подожгу это место / И закрою свое лицо / Это сделает меня храбрым». «Квадратные вещи», построенные на основе целотоновой шкалы, напоминают вращающиеся кубы программного обеспечения в стиле Windows с обоюдоострыми линиями, такими как «Каждый выбирает свою сторону». «Ball and Chain» — свадебная песня. То же самое можно сказать и о «Татуировке», которую Коултон описывает как «метафору постоянного выбора, вещи, которая создается и постепенно деградирует – и о поиске красоты в этих изменениях». Обладая жуткой атмосферой «Битлз и колыбельной», «Обычный человек» подкрадывается к тревожной антиутопической насмешке: «Вы говорите, что никто не говорит вам финал / Но все заканчивается вот так». Острая песня «Don’t Feed The Trolls» рассказывает о двойной связке экономики возмущения: «Танцуй так, будто они наблюдают за тобой/Потому что они наблюдают за тобой». Песня «Sunshine» с оттенком Oasis — это жизнерадостный гимн смерти человека, пережившего апокалиптику; а также в миксе есть несколько песен в стиле эротического транса, экспериментальные голоса из глубины души любящего, постоянно развивающегося богоподобного искусственного интеллекта, странного существа, которое прошло мимо человечества, но все еще жаждет близости с ним («I Want You All to Myself»).
В музыкальном плане эти песни имеют урезанную гимновую силу, сильно отличающуюся от тяжелого аккордового гитарного поп-музыки, прославившего Коултона. Коултон создал их во время работы в тесном сотрудничестве со своим продюсером Кристианом Кассаном из своего дома в Гованусе, Бруклин, часто сочиняя «в коробке». Он настраивал ручки для вдохновения, создавая волны гудения, дребезга и жужжания, которые немного напоминают цифровой гимн. И тем не менее, это также диалектические песни по замыслу: это твердотельные гимны, призванные подвергнуть сомнению — и, возможно, оплакать — метод их собственного производства.
По мере своего создания «Solid State» переворачивает сценарий некоторых из самых старых навязчивых идей Коултона: вместо того, чтобы зацикливаться на нашей реакции на Интернет, эти песни также задаются вопросом, что Интернет думает (и чувствует) о нас. Это истории об отравленной утопии, в которой бесконечный выбор может показаться плохим: оставаться на связи и отключаться; быть известным и быть анонимным; наркотизированная безопасность и чувство риска. Как следует из репризы "Solid State", это альбом о жизни, которая прекрасна именно потому, что конец не так уж сложно представить, о тени, которую невозможно отделить от холодного солнечного света, в который он вошел еще в 20-е годы. 04: "Очень приятная поездка, пока ты можешь держаться/Здесь прямо сейчас. И уйдет, когда уйдет".
-Эмили Нуссбаум
Выросший в сельской местности Коннектикута, сын юриста и школьного учителя, Коултон всегда был фанатом песен. Он играл на гитаре и записывал оригиналы на четырехдорожечную кассету. Он был завсегдатаем полуночных кинопоказов группы Pink Floyd «Стена» (над кроватью он повесил шелковистый гобелен с рисунком из кирпичей). И он предпочитал более человечные, основанные на сюжетах поп-музыки: The Beatles, Billy Joel, Steely Dan, Crowded House. В Йельском университете он пел с The Whiffenpoofs. Но как только он закончил учебу, он обнаружил, что заниматься музыкой — это утомительно: в Нью-Йорке 1990-х годов все сводилось к расклеиванию листовок и умолянию друзей заплатить за два дерьмовых коктейля. Вместо этого Коултон получил работу в интернет-компаниях, занимаясь созданием баз данных. Теперь он понял, что появился совершенно новый способ привлечь аудиторию. В 34 года, женатый и имеющий новорожденную дочь, Коултон уволился с основной работы. В 2005 году он запустил проект «Thing-A-Week Project», вызвавший всплеск производительности, который превратил его в культовую фигуру — знаменитого в Интернете, Версия 1.0. Попутно он завоевал репутацию «парня из интернет-музыкального бизнеса», артиста, который напрямую общался со своей аудиторией, обходя неуклюжую, разваливающуюся музыкальную индустрию.
Это была эпоха, когда, как и многие из его самых безумных суперфанатов, я впервые открыл для себя музыку Коултона. Его песни поразили мой крошечный разум: они были одинаково забавными и глубокими, полными игры слов, которая быстро переходила в более глубокие эмоции. У него была непреходящая любовь к характеру, лирический дар, который напомнил мне «Они могли бы быть гигантами» и Пола Саймона, Элвиса Костелло и Эйми Манн. Многие из этих песен были также о зомби и гигантских кальмарах — занудная черта, которая в менее умелых руках могла бы показаться бесполезной. Но привлекательность Коултона заключалась не в отсылках к комиксам (я их почти не читал), а в редком, интимном взгляде на новый ландшафт. У него было несколько специализаций, среди них множество песен о патологиях хороших парней, таких как «Скоро будущее» об обиженном подростке-ботанике и «Skullcrusher Mountain» с точки зрения суперзлодея. Но когда Коултон рассказал историю о снежном человеке, речь шла о невероятно жаркой связи на одну ночь. Когда он пел о шумном пылесосе в магазине, на самом деле речь шла об одиночестве и браке. Если у него и была миссия, то она заключалась в том, чтобы относиться к гик-культуре не как к чему-то экзотическому или глупому, а как к домашнему, знакомому: это было то, чем мы все впитывали.
Прошло десятилетие. Мир изменился, а вместе с ним и Интернет. "Я читал журнал Omni. Я читал журнал Wired. Я знал, что Интернет спасет нас, потому что он соединит нас и освободит", - говорит Коултон. «Все произошло не так». Последний альбом Коултона «Solid State», как и многие другие прорывные альбомы, является продуктом бушующего личного кризиса, который в равной степени связан с созданием музыки и жизнью в Интернете, старением и беспокойством по поводу апокалипсиса. Концептуальный альбом о цифровой антиутопии, это извращенное размышление Коултона об уродливых изменениях в Интернете с 2004 года. В то же время это музыкальная дань уважения его самым ранним фанатам Pink Floyd, рок-опере об искусственном интеллекте. Это тревожный альбом человека, который ищет способ сохранить надежду.
Последний альбом Коултона «Artificial Heart» 2011 года сам по себе был шагом в сторону от откровенного повествования: яростный, эллиптический рок-н-ролльный альбом, созданный в сотрудничестве с Джоном Флансбургом из «Они могут быть гигантами». Когда это было сделано, Коултон почувствовал, что никогда больше не напишет ни песни. В качестве жесткой перезагрузки он прошел курс электронной музыки в нижнем Манхэттене, на котором доминировали 24-летние ребята, сочинявшие сюрреалистические треки танцевальной музыки. Их волны звукового месива и стремительных арпеджио предложили новый путь. Коултон начал экспериментировать со своим звуком, и эти игры с настройкой ручек постепенно превратились в закодированные мемуары о его собственном амбивалентном отношении к будущему.
Заглавный трек «Solid State», который замыкает альбом, является, как Коултон шутит за коктейлями в Бруклине, «обнадеживающим взглядом на то, насколько отстой Интернет». С одной стороны, говорит Коултон, «твердое состояние» — это то, чем была наша культура до появления Интернета: неподвижная, стабильная, но в то же время по существу некоммуникативная. Век цифровых технологий быстро изменил нас: «Теперь мы можем слышать друг друга, и это ужасно». Но эта метафора также касается взаимоотношений между старомодными электронными лампами с их органическими искажениями, которые так трудно контролировать, и современной полупроводниковой электроникой, которая дала нам как цифровые усилители, так и грубую силу мини-компьютеров. Цифровые модели более эффективны и мощны, но они также более ледяные и хрупкие. «Если Интернет — это холодная цифровая структура, то мы — искажение, которое придает ему теплоту». Или, как говорится в самой песне: «Все напутано, так лучше».
В связанном графическом романе, написанном Мэттом Фрэкшеном и нарисованном Альбертом Монтейсом, песни «Solid State» повествуют триповый эпический, психоделический, футуристический рассказ о двух мужчинах, чьи судьбы связаны во времени (и которых, как оказалось, зовут Боб) и богоподобном искусственном интеллекте, который одновременно защищает их и бросает. Это басня, написанная Нилом Стивенсоном/Рэем Курцвейлом/Кевином Келли, действие которой происходит на краю света, большая часть которого находится глубоко внутри города, успокоенного тем, что Коултон называет «милым-милым фашизмом» – запертым, медикаментозным, управляемым машинами – и окруженным сырым, разрушенным апокалиптическим ландшафтом. Графический роман — это история о том, как мы сюда попали.
Тем не менее, песни работают и индивидуально. «All This Time» — это бунтарская песня из глубины зонированного, лекарственного мышления: «Красные для сосредоточения, блюз, чтобы не расстраиваться / Расточители и жалобщики получают то, что получают / Все смотрят, никто меня еще не заметил?» «Brave», мрачное продолжение тех ранних песен о хороших парнях, — это голос тролля, публикующего дерьмо, прямо из 8Chan: «Когда я подожгу это место / И закрою свое лицо / Это сделает меня храбрым». «Квадратные вещи», построенные на основе целотоновой шкалы, напоминают вращающиеся кубы программного обеспечения в стиле Windows с обоюдоострыми линиями, такими как «Каждый выбирает свою сторону». «Ball and Chain» — свадебная песня. То же самое можно сказать и о «Татуировке», которую Коултон описывает как «метафору постоянного выбора, вещи, которая создается и постепенно деградирует – и о поиске красоты в этих изменениях». Обладая жуткой атмосферой «Битлз и колыбельной», «Обычный человек» подкрадывается к тревожной антиутопической насмешке: «Вы говорите, что никто не говорит вам финал / Но все заканчивается вот так». Острая песня «Don’t Feed The Trolls» рассказывает о двойной связке экономики возмущения: «Танцуй так, будто они наблюдают за тобой/Потому что они наблюдают за тобой». Песня «Sunshine» с оттенком Oasis — это жизнерадостный гимн смерти человека, пережившего апокалиптику; а также в миксе есть несколько песен в стиле эротического транса, экспериментальные голоса из глубины души любящего, постоянно развивающегося богоподобного искусственного интеллекта, странного существа, которое прошло мимо человечества, но все еще жаждет близости с ним («I Want You All to Myself»).
В музыкальном плане эти песни имеют урезанную гимновую силу, сильно отличающуюся от тяжелого аккордового гитарного поп-музыки, прославившего Коултона. Коултон создал их во время работы в тесном сотрудничестве со своим продюсером Кристианом Кассаном из своего дома в Гованусе, Бруклин, часто сочиняя «в коробке». Он настраивал ручки для вдохновения, создавая волны гудения, дребезга и жужжания, которые немного напоминают цифровой гимн. И тем не менее, это также диалектические песни по замыслу: это твердотельные гимны, призванные подвергнуть сомнению — и, возможно, оплакать — метод их собственного производства.
По мере своего создания «Solid State» переворачивает сценарий некоторых из самых старых навязчивых идей Коултона: вместо того, чтобы зацикливаться на нашей реакции на Интернет, эти песни также задаются вопросом, что Интернет думает (и чувствует) о нас. Это истории об отравленной утопии, в которой бесконечный выбор может показаться плохим: оставаться на связи и отключаться; быть известным и быть анонимным; наркотизированная безопасность и чувство риска. Как следует из репризы "Solid State", это альбом о жизни, которая прекрасна именно потому, что конец не так уж сложно представить, о тени, которую невозможно отделить от холодного солнечного света, в который он вошел еще в 20-е годы. 04: "Очень приятная поездка, пока ты можешь держаться/Здесь прямо сейчас. И уйдет, когда уйдет".
-Эмили Нуссбаум
